Татьяна Орсич: «Я голодала, чтобы учителям Усинска выплатили зарплату. После этого жизнь моя стала невыносимой…»

90-е годы оказались неимоверно трудными для большинства усинцев. Это были по-настоящему годы выживания. Жуткий товарный голод, многомесячные невыплаты зарплаты, повальные сокращения, ликвидация целого ряда предприятий, невозможность органов власти повлиять на ситуацию – всё это создавало атмосферу безысходности и хаоса. Усинцы, привыкшие жить в относительном благополучии, оказались в нищете. И за право выжить люди боролись всеми доступными способами.

1997-й год. Уже несколько месяцев работники образования не получают заработную плату. Люди в отчаянии. В этих условиях общий стачком медучреждений и  школ города решает перейти к крайней мере протеста – голодовке. В СМИ республики появляются сообщения: «С 7 апреля идёт голодовка учительницы из Усинска (средняя школа № 4) Татьяны Орсич. Цель – привлечь внимание властей к систематическим задержкам и без того мизерной зарплаты».

Почему в голодовке приняла участие лишь один педагог Усинска? Как проходила акция протеста? Что из этого вышло? Обо всём этом посетителям портала Усинск-Новости.РФ рассказывает Татьяна Орсич.

«Это было начало весны. Акция протеста должна была проходить на базе нашей школы. Голодающие со всех школ города должны были разместиться в методкабинете.

Помню, наша директор зашла в столовую и говорит заведующей производством Л.П. Куприевой: «Корми Татьяну хорошо. Она сегодня будет участвовать в акции протеста».

Т. Орсич на рабочем месте на перемене.

В пятницу, субботу и воскресенье я была очень взволнована. Что и говорить, мне было страшно. Получилось, без меня меня женили... Но стало ещё печальнее, когда в понедельник стало ясно: в голодовке буду принимать участие я одна, остальные участники к акции протеста не присоединились...

Неделю коллеги гордились моим поступком, поддерживали меня. А на следующей неделе меня стали в приказном порядке выводить из голодовки. Но я – человек принципиальный: как это так – ничего не добиться и выходить? Тем более, я же в школе нахожусь. Ко мне  в метод. кабинет приходят ученики, приносят противную талую воду. И что я им могла сказать: «Всё, детки, тётя наигралась?»

Руководство приказывало прекратить акцию. Везде стали сообщать ложную информацию, что я, получив деньги, вышла из голодовки. Но журналисты «Эквуса» приходили, снимали меня и давали опровержение. Потом подменили результаты моих анализов. Наблюдающий меня врач Ильин сказал, что пора прекратить ваньку валять, надо выходить. Но я попросила его отвезти меня в больницу и сделать повторные анализы в нашем присутствии. И тут оказалось, что в крови и моче уже был ацетон. Но я снова не сдалась.

Т. Орсич, вторая неделя голодовки.

Коллеги выводили меня в лес, где сейчас Тропа здоровья, дышать свежим воздухом. Силы  уже покидали меня. Из других школ коллеги и ученики тоже меня навещали.

Как-то ночью, когда я спала, приехали три машины (джипы) и фары наставили на мои окна, вернее, на окна метод. кабинета, где я  жила в это время. Потом приходили какие-то сотрудники спецслужб и искали у меня оружие. Хорошо, что рядом оказался человек, который следил за их действиями, боясь, что могут что-то подбросить компрометирующее.

Мне приносили литературу диетологов Шелтона, Брега и я голодала по их системе. Ночью  делала очистку, чтоб не было самоотравления.

Так прошло 23 дня...

Моя дочь 11-классница хотела ко мне присоединиться, чтобы руководство района что-то сделало и Гороно быстрее выплатило долги. Душа болела и за дочь, конечно. Как она там без средств? А она всё меня успокаивала.

Потом из Сыктывкара прилетела Г.Л. Башканова. Она сказала, что учителям зарплаты всё равно пока не видать. Единственное, чем она может помочь – поспособствовать, чтобы дочь приняли учиться в Сыктывкарский государственный университет. И я согласилась прекратить акцию протеста. (Кстати, дочь не стала поступать в Сыктывкар, сказала, что таким путём она не пойдёт, и уехала в Питер, в Госуниверситет культуры поступила. Когда она мне это сказала в день моего возвращения домой, у меня было желание снова в школу вернуться, но поезд уже ушёл).

Мне дали немного денег – 5 тысяч рублей, чтобы я поделилась с малоимущими коллегами. Кому-то я дала 500 рублей, кому-то тысячу… Себе оставила две тысячи на выход из голодовки, ведь нужно было покупать соки, фрукты, овощи. Денег же не было. И в итоге мне позже сказали, что я, якобы, хапнула большую сумму денег. А это неправда.

Надо отметить, что в июле мне дали горящую путёвку в Есентуки. Вообще директор школы О.Я. Крыжановская, а также Г.Л. Башканова поддерживали меня. Помогала и Л.Н. Хайло, профорганизатор нашей школы. Давила же администрация города, а городской профсоюз не защитил.

После голодовки жизнь моя стала невыносимой. Всюду притесняли, унижали, отказывали, давили...


В походе вскоре после выхода из голодовки с 10 "б" классом с Л.Н. Хайло.

Я 29 лет в Усинске отработала. На Север мы с мужем приехали в 1976 году, а дочку оставили с мамой в Башкирии. Муж в НРЭ работал, а меня не прописывали по месту его прописки в мужском общежитии. Паспортистка Тамара прописала меня у своих в Колве. Я работала в ОРСе сначала инструктором по спорту, а потом Валерий Максимович Чупров взял меня к себе в профком НГДУ тренером. Ездить было далеко, зарплата низкая, места в детсадах не было для дочки. Я устроилась на производство сначала заправщицей кислородных баллонов, а потом компрессорщиком, работала там с 1977 по 1990 год. В 1990 году переводом ушла работать в школу № 4 рядом с моим домом. Сразу же мне дали классное руководство. Я тренировала детей, они занимали призовые места. Это было моё любимое дело!

Вела я и общественную работу, была секретарём комсомольской организации, избиралась депутатом Пармского поселкового Совета. В спортзале «Геолог» вела  тренировки по баскетболу на общественных началах. Каждое лето работала на море физруком и плавруком. Руководила метод. объединением учителей физкультуры района. Да и много чего ещё делала, но даже не заслужила звания «Ветеран труда»! А это всё отклики моей голодовки. Вся эта история больно ударила по моему здоровью.

В 2003 году я взяла творческий отпуск и решила перебраться на юг. Освоила огород, посадила плодовые кусты и деревца. Потом приезжала в Усинск, а в 2005 году окончательно переехала в то место, где сейчас и проживаю.

Сначала развела кроликов, курочек, гусей. Но они все жили долго и счастливо и умирали своей смертью, а мне приходилось их хоронить в конце огорода с плачем и рыданиями. Всё, теперь только цветы, виноград, клубничка, а ещё – облепиха, айва, груши, сливы, алыча, яблоки, крыжовник и т.д. Это всё я сама вырастила!

Ещё у меня живут два кота и кошка, улитка  виноградная. Дочки приезжают ко мне, и внучок любит у бабушки отдыхать. Он, кстати, тоже спортсмен – тхэквондист, живёт в Костроме. А младшая, Яночка, – известный в России фотохудожник.

Вот такая история. Много лет прошло, и всё плохое как-то забылось...»

Комментарии