Евгения Аркушина родилась в городе Уфе, в семье майора милиции и учительницы литературы. Окончила специализированную английскую школу и юрфак университета, в год окончания которого вышла замуж и переехала в Усинск. Адвокат с многолетней практикой, в 2010 году награждена медалью "За заслуги в защите прав и свобод граждан".
Писать стихи начала в семилетнем возрасте, в юности печаталась в республиканской молодёжной газете "Ленинец", г. Уфа, была членом Уфимского ЛИТО. Не писала более 10 лет, до 1996 года, когда в Усинской газете "Усинская новь" были напечатаны рассказ "Когда деревья звенели" и подборка стихов. С того времени периодически стихи публиковались в усинских газетах, коллективных поэтических сборниках, рассказы - в городском журнале "Леди на заметку" и газетах. В 2010 г. вышел первый, практически "самиздатовский", сборник стихов "Женщина на помеле".
Есть страничка в Интернете, на литературном сайте "Изба-Читальня", где опубликовано более 700 произведений в стихах и прозе. Более 300 песен на стихи написано композиторами из России, Германии, Украины, Латвии, Израиля, США. Несколько рассказов опубликовано в периодической печати Израиля. Член Усинского ЛитО "Северная лира". Неоднократный участник Сыктывкарского поэтического марафона. В сентябре 2014 года в Кирове вышел в свет первый сборник стихотворений Евгении Аркушиной "Остров"
Она ходила в твои леса…
Она ходила в твои леса,
Она стреляла твоей стрелой,
И так светились ее глаза,
Зелёно-синие, со смолой,
Она умела хранить очаг,
Она умела молчать, смеясь,
Тебе осталось лишь сделать шаг,
Чтоб никогда твой очаг не гас,
А ты ходил по своим лесам
И проплывал по своей реке,
Пусть удивляясь ее глазам,
Напоминавшим янтарь в песке,
В которых вдруг пробегала синь
Иль зелень листьев, или волна,
Но заслонялся ты тьмой причин,
Чтоб лишь твоей была тишина…
И ты однажды ушел в леса,
И дома стрелы свои забыл…
Конечно, верится в чудеса,
Конечно, верится, что есть сил…
Но почему-то погас очаг
И скрылось солнце на дне реки…
Янтарный камень упал, как шаг,
Как опоздавший шаг, из руки…
Безымянное озеро
Обнаженного озера тонкая гладь
Расплескалась в ночи, отражая мгновенья,
Сквозь окошко вагона хочу угадать,
Что за имя ему сохранят поколенья?...
Может, Озеро Веры волнует в ночи,
Переживши в столетьях дожди и ненастья,
Вдоль железной дороги призывно молчит
Или Озеро Слез, или Озеро Счастья?..
Нет, стоп-кран не сорвать мне на полном ходу,
Да простит машинист мне минутную слабость,
В это Озеро Встреч я уже не войду,
Не дано мне познать это Озеро Радость…
В легких стрелках осоки шумят камыши,
Им в озерном плену и легко, и беспечно…
Ах, родимые наши Озера Души…
Безымянные, плещутся в памяти вечно…
Июньский Ливерпуль
Июньский ветер за окном
Сквозит мелодией случайной,
И очень ясно на душе
От этих летних сквозняков,
Пусть согревают, как вином,
Но и свои привносят тайны,
Как будто песня о «Мишель»
Непониманием стихов…
Ах, мой далёкий Ливерпуль,
Ты навсегда остался юным,
И даже школьный выпускной
«Запараллелен» где-то там,
Уже вот-вот придёт июль,
Но лишь в июне тронут струны
Мечты, оставшейся со мной,
Той, что уже не по летам…
Я говорю: пусть будет так,
Они тогда об этом спели,
И это могут подтвердить
Пустые школьные дворы:
Узнай один незримый знак
В июньской липовой метели,
Когда сплелись в живую нить
Все параллельные миры…
Опять поют с пластинки Битлз,
Опять июньским будет небо,
И будет новый выпускной,
И будет летней сказки хмель…
Июнь сквозит из-за кулис,
Он так суфлирует волшебно,
Конечно же, всему виной
Простая песня о «Мишель»…
О настоящей…
Она, конечно, была живой,
Одной-единственной во вселенной,
И очищающе дождевой,
Ошеломляюще
Несравненной,
Неразделённой, что есть, то есть,
Хотя, быть может, возникли б токи,
Она была, как беглянка, здесь,
Но на минутку:
Присесть с дороги…
Её запрятать хватило б сил,
Укрыть собой, и пиши - пропало!..
Шестое чувство - умерить пыл
Уговорило…
Как отшептало…
Пустые проводы за крыльцом,
А за воротами дождик кроткий,
И что-то стало с ее лицом,
И что-то стало
С её походкой…
И снова солнце над головой,
И бездорожье под луч палящий…
Она мгновенье была живой,
Пусть безответной,
Но настоящей…
Парма
(Усинской Парме посвящается)
У болотных лесов есть названье своё,
Пусть известно оно и в Италии южной,
Парма – ты и сознание, и бытиё,
Ты и позднее лето, и ранняя стужа…
У болотной тропы есть виденье своё,
И похожие кочки, и дебри камышин,
Но морошковый дух – как само забытье -
В итальянской провинции вряд ли услышишь,
У болотных цветов откровенья свои,
Как сиреневый цвет у поры иван-чая,
Как в Италии южной, поют соловьи,
И зовут берега заблудившихся чаек…
У болотистых рек есть теченья свои,
Пусть снега столь чужды и неведомы югу,
Но название это - одно на двоих,
В нём и шелест травы, и земная порука…
Прим. автора:
Парма – город в Италии на одноименной речке;
Парма – темнохвойный лес в Республике Коми;
Парма – посёлок на реке Уса, правом притоке реки Печора, в районе города Усинска Республики Коми.
Сотканное
Опять на зов ты прилетел,
Мой ангел, сотканный из света,
Но пролегла меж наших тел
Одна безумная планета,
Которой раньше ты бродил,
Водя по глобусу указкой…
Мой милый ангел, доведи
Всё до логической развязки…
А я на ней еще живу,
Планету домом почитаю,
К тебе во сне, как наяву,
С её поверхности взлетаю,
Чтоб ты успел меня обнять
Своими сильными крылами…
Планета крутится опять,
Как наваждение, меж нами…
Но очень скоро будет день,
Который станет откровеньем,
И я устану от идей,
А ты устанешь от свеченья,
И нас захочет удивить
Планета, вырвавшись из круга,
Чтоб нас с тобой соединить…
И мы найдём с тобой друг друга…
Она ждала любимого с войны…
...Она ждала любимого с войны,
Под вечер за околицу ходила,
А ночью просыпалась от вины,
Что мало щей сегодня наварила,
Что их не хватит, коли он придет,
Голодный ведь, уставший…
И с рассветом
Она спускалась на озерный лёд,
Из полыньи достать водички светлой…
И долго чугунок шипел в печи,
И щей дурман был сладкий, довоенный…
Потом гадала в пламени свечи,
Единственной подруги неизменной…
А годы шли, сад цвел и отцветал,
Соседские дворы играли свадьбы,
А он, любимый, к дому все шагал,
Вот-вот пройдёт у брошенной усадьбы,
Откуда и огни уже видны,
Верст десять до родимого крылечка…
Она ждала любимого с войны…
Остыли щи, пора их ставить в печку…
Тебя ревную к дальним поездам…
Тебя ревную к дальним поездам,
Что очень долго следуют обратно,
Они бегут по рельсам, по годам,
В них Новый год встречать невероятно!
Хотя и в это верится почти,
Расписаны пути без перерыва,
И проводник, как Дед Мороз, учтив,
И проводница – внучка – так игрива,
И где-то там, в летящей колее,
Звенят стаканы ложечками странно,
Как будто и они навеселе
Наш Новый год встречают неустанно,
А ты глядишь в замерзшее окно
На полустанки, города и веси,
Железное дороги полотно
Задумчивой подобно поэтессе,
Которая, зажав перо в руке,
Легко рисует строчки, будто шпалы,
Но есть финал стремительной строке,
Он – в очертаньях нашего вокзала!
Наш Новый год бежит по проводам,
Тебя поздравить с ним мне так приятно,
Тебя ревную к дальним поездам,
Но и они последуют обратно…
Одной рождественскою ночью
Он напророчил ей метель
Одной рождественскою ночью:
Была тепла ее постель,
А небо в звездных многоточьях
Влекло в серебряную даль
И в волшебство круженья снега…
И пусть с ней спорила печаль, -
Метель подобна оберегу…
Он напророчил ей себя
Одной рождественскою ночью,
Но свечи, каплями скорбя,
Ей всё твердили, между прочим,
Что постоянства не найти,
Не всё подвластно человеку…
Прости, любовь моя, прости…
Печаль подобна оберегу…
Он напророчил ей мечту
Одной рождественскою ночью,
Она ловила налету
Слова, читая между строчек,
Она так верила ему,
Метели, Рождеству и снегу…
Свеча – виновницей всему…
Свеча подобна оберегу…
Он напророчил ей любовь
Одной рождественскою ночью:
Сказал он: «Мне не прекословь,
Пусть даже искренне захочешь
Всё перемять, перекроить,
Предаться дальнему забегу,
Крепка рождественская нить…»
Любовь подобна оберегу…
Сказка для короля
...Что-то мучает Вас, скажите мне,
Были прежде Вы веселей,
Не смотрите так нерешительно,
Это стыдно для королей…
Да, конечно, для откровенности
Есть у Вас череда пажей,
И один Вас спасёт от лености,
А другой спасёт от ножей,
Есть еще красота придворная –
Фаворитки, ах, мон ами…
Есть еще и жена покорная,
Королева – перед людьми…
Пусть останусь для Вас загадкою,
Вам мне голову не срубить,
Вам со мною, хотя б украдкою,
Просто нужно поговорить…
Что-то мучает Вас, примите же
Мою руку, я Вам велю…
Понимаю, что удивительно,
Ведь велю самому королю…
Успокою Вам душу ласкою
И распутаю все вензеля…
Стану Вашей вечерней сказкою…
Стану сказкою короля…
Потрясения осени…
К потрясениям осени,
То дождливым, то солнечным,
Всё, конечно, относится,
Но частично, осколочно,
Будто проблески в памяти -
Блики в ветках березовых,
Вы меня не узнаете.
Не в очках я, не в розовых.
Были осени ранними,
Станут осени поздними,
Пусть останутся ранами
Блики в ветках березовых,
Пусть останутся тайнами
Листопады вчерашние,
Лишь они не случайные,
Лишь они настоящие,
Но листвою - вопросами
Вы меня не забросите…
К потрясениям осени
Вы уже не относитесь.
По апогею
А подушка пахнет ею…
Нет ее, давно ушла,
Далеко, по апогею,
Точкой где-то замерла,
Где не мчится поезд скорый,
Не ведет куда стезя,
Где в космических просторах
Разглядеть ее нельзя,
Где совсем другие игры,
Нет скамейки запасных,
Где в предутренней палитре
Место есть для дум иных,
Где не слышен запах лета
И не «ловит» интернет,
И куда, по всем приметам,
Не достать совсем билет,
Может, ловкий кто сумеет…
Снова сумерки без снов,
А подушка пахнет ею…
Хорошо, моя любовь…
Наоборот
Он мог погибнуть от тоски,
Он мог растаять от сомнений,
Он мог додумать про себя
Душевной гибели исход,
Но только взмах ее руки –
Короткий миг ее велений,
Как будто крошка голубям –
Кружилась жизнь наоборот…
Он мог умчаться в небеса,
Он мог сойти на дно колодца,
Он мог в минуту просчитать
Своё столетие вперёд,
Но только блеск в ее глазах –
Как ослепляющее солнце,
Чтобы в лучах его взлетать –
Кружилась жизнь наоборот…
Он мог запрятаться в тиши,
Не замечать летящих далей,
Он мог довериться часам:
Всему на свете свой черёд,
Но лишь призыв ее души –
На островок ее печали,
Сквозь океаны и леса –
Кружилась жизнь наоборот…
В каморке
... Она вбежала, переждать
Случайный дождь, в его каморку,
И начала, сметая шторки,
Все окна настежь открывать…
А он смотрел и понимал:
Она сама – как этот дождик,
Цветной, грибной и осторожный,
Что так прекрасен, и так мал…
А он смотрел, и видел стать
Её стремительных движений,
Каморку покидали тени,
Что так мешали рисовать…
А он смотрел, и на мольберт
Безудержно летели краски,
Чтоб ей входилось без опаски
В его распахнутую дверь,
Пусть будет дождик проливной,
Пусть будут солнце или ветер,
Ведь ей, единственной на свете,
Он доверял, лишь ей одной…
И как же счастлив он теперь,
Всесилен в линиях и в цвете…
Волнуясь, даже не заметил,
Что нет ее, закрыта дверь…
Серебряный туман
Он, не касаясь тонких рук,
Так нервно сжатых на коленях,
Её расслышал сердца стук,
Неровное сердцебиенье,
Еще увидел свет в глазах,
Печально карих, с позолотой,
Но ничего ей не сказал
И растерялся отчего-то,
Он ничего ей не сказал,
Потом, сбегая по ступеням,
Долой, под неба образа,
Всё видел руки на коленях,
Где тонко сотканная ткань
Напоминала краски моря…
Вставал серебряный туман,
Его растерянности вторя,
Вставал серебряный туман,
Его внося в свою картину,
Там был погубленный роман,
Рисованный наполовину,
Там были руки, моря плен,
И счастья нового богатство,
И было бегство от колен…
Но почему? Не разобраться…
Присоединяйтесь к нашему Telegram-каналу.
Присоединяйтесь к нашей группе в ВК.
Материалы из рубрики "Творчество" читайте здесь.
Создание сайтов